Сирийские заметки. Мечеть Омейядов – знак Дамаска

Валерий Николаевич Ганичев – прозаик, доктор исторических наук, председатель Союза писателей России.

Неизменно в центре этой картины представала знаменитая на всём Востоке мечеть Омейядов. Да и не только с гостиничной высоты видна эта архитектурная жемчужина – весь город как бы стягивается к ней взорами, улицами, площадями. Кружево базаров, лавочек, переулков и пощадочек обрамляют святыню мусульман. Жизнь кипит вокруг мечети.

Знаменитый сук аль-Хамодия, этот легендарный базар Востока, описан не одним путешественником по арабским землям. Вам предлагают здесь всё: ковры с изумительными рисунками, знаменитые восточные сладости, шёлковые ткани, соломенные подносы, столики, инкрустированные перламутром и костью, ароматические приправы, от которых выделяется слюна.

Не эстетического цвета, но лучшее в мире оливковое мыло, древние, или сработанные под старину, монеты, цветастые платки, чувяки, халаты, я уже не говорю о золотых кольцах, цепочках, ожерельях в армянских лавках. Повсюду что-то жарится, шипит, крутится на вертеле, искрится в стаканах. На дамасских суках (рынках), как и на одесских (в прошлом), есть всё.

Чем ближе вы приближаетесь к мечети Омейядов, – всё сильнее чувствуется нарастание какого-то волнения: может быть, тревоги, а может быть, торжественного вдохновения. Торговля идёт, шумит базар, но всё больше и больше людей движется в одном направлении – к мечети. Её водоворот втягивает как историю, так и сегодняшние потоки жизни. Вокруг мечети всегда собирались тысячи людей со всего мусульманского Востока. Многие приезжали на верблюдах, многие на конях, ишаках, бедняки шли пешком. У каждого в её ареале было своё пристанище: дворец, караван-сарай, комната родственника, уголок у богача или кусок мостовой у молитвенной святыни.

Можно представить, какое волнение охватывало внешне спокойного бедуина-пустынника, оглохшего от ударов по медным блюдам ремесленника, или хитрюгу-чайханщика, когда они входили в блистательную мечеть Омейядов.

 
* * *

Точное название мечети Омейядов – аль Джамиа-аль Умейн. Построена она по приказу Халифа Валида I в 705–715 годах. Мусульманство утверждалось в эти годы как великая религия, разрабатывало свои принципы и подходы в философии, культуре, искусстве. Новые требования были предъявлены и архитектуре и проявились в выдающейся мечети Омейядов. Именно здесь, в этом непрестанном, размеренном, фантастическом переливании стройных рядов колонн, арок, оконных перекрытий, строгой, но не индустриальной пропорциональности, в ясности форм (влияние Греции очевидно), и предстали первые основы арабской, мусульманской архитектуры. Именно в мечети Омейядов впервые и воплотилась мусульманская идея о гармонии мира, сотворённого Аллахом.

 
* * *

Десятки, сотни, тысячи туфель у входа. Сандалии, модные ботинки, резиновые подошвы с двумя верёвочками, деревянные сабо, узкие лодочки, мокасины выстроились шеренгами в несколько метров. Как найти их после молитвы? Навряд ли эти суетные мысли приходят в голову правоверным. Они входят в красивейшую и величественную мечеть мира, куда входили с VIII века сотни тысяч их предков. Разуваемся и мы, входим со всеми верующими вечером (первый раз) через огромный двор, куполом которого служит звёздное небо. Свет мистически притушен, только из проёмов некоторых аркад прожекторами высвечивались четыре ограждающих грандиозный купол минарета.

Всё знающий Олег Бавыкин объяснил, что величественный купол называется Куббат-ан-наср, а три старинных минарета: северный – аю-Акур, юго-восточный – Исы, западный – аль-Гарбия. Второй раз, когда мы входили в мечеть днём, двор был заполнен ярчайшим солнцем, снующими туристами, детьми. Он и приобрёл черты какой-то городской испанско-итальянской площади, по которой среди голубей бегали арабские карапузы, а голуби лишь изредка взлетали, чтобы снова усесться на принадлежащую им днём площадь. Ясно, что мы входим, когда общей молитвы нет. Но верующие идут и идут в поражающий воображение молитвенный зал, полный духа молитвы и тихого шелеста входящих.

Тут и там расположились группы молящихся, кто-то спит, или ушёл в себя и беззвучно шевелит губами. Студенты развернули какие-то конспекты. Два мудрых старца (богословы или учёные) явно полемизируют. Рядом молодой человек держит перед собой книгу (наверное, Коран), женщина качает ребёнка, старик распростёрся на полу лицом вниз. Да не на полу. Сотни больших турецких, персидских, афганских ковров застилают низ мечети. Поэтому в ней так уютно, тепло ногам, красиво. Витражи в окнах и арках как бы отражают мир света и красок Востока, расчленяют и приглушают его. И что интересно: громадный зал до 140 метров, несмотря на немалое количество колонн, двухъярусных колоннад не расчленяется на отдельные куски, а сохраняет полное могучее единство целого. Но самое большое восхищение у эстетов вызывают мозаики. У них волшебное свойство. Они таинственно, мягко сверкают в тени и ярким светом переливаются на солнце. Из них вплёскивается в наш мир арабское средневековье.

Мир мифологического Востока, мир того благоухающего и расцветающего в садах Дамаска, перед которым остановился пророк Мухаммед, сказав спутникам, что в рай входить два раза нельзя. Да, золотая смальта, краски мозаики со сказочными земными деревьями, с золотистыми дворцами, фантастическими строениями, соединяющими в себе все стили тогдашнего мира с рукотворной деятельностью человека, который сам в них по закону мусульман отсутствует.

В центре молитвенного зала – небольшой мраморный мавзолей, украшенный колоннами и увенчанный куполом. Нам уже сказали, что это гробница святого Иоанна Крестителя. Подходим, прикасаемся лбом, про себя творим молитву. Почему он тут? Сопровождающий объясняет, что мусульмане чтут его под именем пророка Яхви. Да ведь и мечеть построена на месте византийской базилики. В сторонке стоят и купели, в которых Креститель совершал первые омовения приобщённых к Богу люду. Да, это Восток. Это Ближний для нас Восток. Тут, на месте римского храма Юпитера (колонны от которого проявляются то тут, то там), на стенах Византийской христианской базилики, с её пышными коринфскими колоннами, стоит одна из самых величественных мечетей. Мечеть Омейядов – символ, знак Дамаска.

Мнения в авторских колонках не редактируются и могут не совпадать с позицией Игоря Ашурбейли