04
№ 5 (718) 6–12 февраля 2018 года
КОНЦЕПЦИИ
ЭКСПЕРТИЗА
Константин СИВКОВ,
заместитель президента РАРАН
по информационной политике,
доктор военных наук
Первый, начавшийся 30 сентября 2015
года, можно рассматривать как стабилизаци-
онный. Наступление ИГ было остановлено.
Важная особенность этапа – окончательное
политическое оформление коалиций «обо-
ронцев» и «агрессоров» («Тише, кураторы»,
«ВПК», № 4, 2018). Противники Сирии фак-
тически раскололись на две фракции – свет-
скую и радикальную исламскую. Последняя,
в которой главной ударной силой выступили
ИГ и «Джебхат-ан-Нусра» (также запрещен-
ная в РФ), поддерживаемые монархиями
Персидского залива, нанесла серьезное пора-
жение Сирийской свободной армии, курируе-
мой Западом во главе с США. Турция работа-
ла на два фронта: взаимодействуя с США в
антиигиловской коалиции, она поддерживала
контакты с руководством ИГ и других ради-
кальных организаций, создавая благоприят-
ные условия для транзита боевиков и оружия
через свою границу и не брезгуя закупкой у
террористов нефти по демпинговым ценам.
СТАБИЛИЗАЦИЯ
Москва и Дамаск применяли все самые
современные виды обычных вооружений,
также поддерживая военной техникой союз-
ников – добровольцев из Корпуса стражей
исламской революции и «Хезболлы». Вашинг-
тон с партнерами, не имея правовых основа-
ний действовать регулярными войсками про-
тив сирийской армии, ограничился ударами
по объектам ИГ – фактически тактического
союзника по борьбе с законным правитель-
ством Сирии. В таком же положении находи-
лись Турция, Саудовская Аравия и Катар, ко-
торые не могли открыто вмешаться в войну и
вынуждены были довольствоваться матери-
альной поддержкой курируемых ими банд-
формирований.
Основным содержанием этапа стали на-
ступательные и контрнаступательные опера-
ции сирийской армии при поддержке россий-
ских ВКС с целью остановить распростране-
ние влияния ИГ и других террористических
организаций. Объекты военной инфраструк-
туры боевиков и запасы материально-
технических средств последовательно унич-
тожались.
Наиболее ярким событием этого периода
стало контрнаступление сирийской армии
7–12 октября 2015 года. Цель операции –
прорвать оборону и, двигаясь в северном на-
правлении, выйти к турецко-сирийской гра-
нице, отрезать формирования противника от
тыловых баз и окружить в районе Идлиба
основную группировку войск «умеренных ис-
ламистов» из состава «Джебхат ан-Нусры».
Основу сил сухопутной группировки соста-
вил 4-й штурмовой корпус правительствен-
ной армии. Первые сутки операции ознаме-
новались беспрецедентными темпами насту-
пления – группировка, действовавшая в на-
правлении Эль-Латамана, преодолела 70
километров. Были освобождены крупные на-
селенные пункты Мааркаба и Атшан, заняты
несколько ключевых высот. Тогда же около 50
километров прошла группировка, наступав-
шая к востоку от крепости Калаат эль-Мадик.
Правительственные войска освободили город
Кфар-Набуда, заняли стратегически важные
высоты Телль эль-Сахр и Телль-Осман.
Особенностью этапа следует считать от-
крытие для мира боевых возможностей рос-
сийских Вооруженных Сил и оружия. Нео-
жиданным для всех стал удар 26 ракетами
«Калибр-НК», произведенный кораблями
Каспийской флотилии. Сам факт примене-
ния Россией такого оружия вызвал шок – ни
одна страна, кроме США, ничего подобного
даже не имела. Мир поразили продемонстри-
рованные тактико-технические характеристи-
ки – «Томагавки» не показывают такой даль-
ности и точности. Стало понятно, что даже
малые ракетные корабли в России могут
иметь стратегическое значение, располагая
соответствующим комплексом вооружения.
Ранее подобные средства применялись только
с крейсеров и эсминцев УРО ВМС США.
Полной неожиданностью стали и СВП-22-
24, обеспечивающие высокоточное примене-
ние бомб свободного падения с самолетов Ту-
22М3 и Су-24М. В целом российская группи-
ровка ВКС продемонстрировала исключи-
тельную эффективность.
Первый этап войны в Сирии с участием
России завершился с нанесением ИГ и дру-
гим организациям радикальных исламистов
такого урона, который лишил их способности
к крупномасштабным наступательным дей-
ствиям, и созданием условий для перехода в
первое крупное наступление в направлении
Алеппо. Но до полного разгрома джихади-
стов было далеко. К концу ноября западным
кураторам стало ясно, что силами только ир-
регулярных формирований задачу свержения
Асада решить невозможно. Поэтому была
предпринята провокация с целью оправдать
военное вмешательство. 24 ноября турецким
истребителем в воздушном пространстве
Сирии был сбит наш бомбардировщик Су-
24М. Однако Россия не дала повода для пере-
растания инцидента в конфликт, что привело
к большим имиджевым потерям Анкары и в
определенной мере осложнило ее отношения
с Вашингтоном, который не оказал сателлиту
даже морально-политической поддержки.
ПЕРЕЛОМ
Отсчет второго этапа следует вести с 2016
года. В числе наиболее значимых событий –
начавшийся в Сирии мирный процесс, по-
пытки оформления политической субъектно-
сти курдских регионов и признаки постепен-
ного разрушения обеих антисирийских коа-
лиций. К этому привело осознание ключевыми
иностранными игроками того факта, что
после вмешательства России решить задачу
отрешения Асада военным путем не получит-
ся. Для США это означало, что Сирия не ста-
нет плацдармом их влияния на Ближнем и
Среднем Востоке. Турция вынужденно сми-
рилась, что идея возрождения Османской
империи откладывается, причем на достаточ-
но длительный срок, если не навсегда – сохра-
нить бы свою целостность. Саудовская Ара-
вия и Катар распрощались с мыслью о хали-
фате «от Бискайского залива до Китая».
Вашингтон в итоге поставил на курдов,
которые своим стремлением к независимо-
сти раздражали и Сирию, и Турцию. Послед-
няя, столкнувшись с перспективой получить
на границах вооруженную автономию, не
подчиняющуюся Дамаску, была вынуждена
переориентироваться на снятие этой угрозы
как более серьезной. Саудиты озаботились
явным усилением влияния в регионе их глав-
ного врага – Ирана. Катару, не имеющему
сколь-нибудь значимых вооруженных сил,
требовалось сберечь подконтрольные исла-
мистские организации.
Такая смена приоритетов привела к резко-
му усилению противоречий как внутри обеих
антиасадовских коалиций, так и между ними.
Провалившаяся попытка военного переворо-
та в Турции, за которой торчали американ-
ские уши, обострила отношения между Анка-
рой и Вашингтоном до критического уровня
– США даже эвакуировали в Германию ядер-
ное оружие с авиабазы «Инджирлик». А само-
леты ФРГ были оттуда выдворены, когда
Меркель осудила предпринимаемые Эрдога-
ном меры по выявлению и наказанию органи-
заторов мятежа, сопричастных и сочувствую-
щих ему. Поддержка Владимиром Путиным
действий турецкого руководства по подавле-
нию военного мятежа резко изменила внеш-
неполитический вектор Анкары. Саудовская
Аравия и Катар, поняв, что США неспособ-
ны обеспечить их интересы в Сирии и даже на
Ближнем Востоке, начали искать сближения с
Россией, хотя и достаточно скрытно.
Существенно сократились масштабы воо-
руженного противостояния. К августу к мир-
ному процессу присоединились 310 населен-
ных пунктов, что позволило высвободить
значительные силы сирийской армии для дей-
ствий против ИГ, «Джебхат-ан-Нусры» и дру-
гих группировок.
Основным военно-стратегическим содержа-
нием второго этапа можно считать Алеппскую и
Пальмирскую наступательные операции пра-
вительственной армии, действовавшей при
поддержке российских ВКС и во взаимодей-
ствии с иранскими добровольцами и бойцами
«Хезболлы», а также осуществленный турец-
кой армией и отрядами частично восстано-
вившей свой потенциал Сирийской свобод-
ной армии «Щит Ефрата» по взятию Джера-
блуса, Аазаза, Эль-Баба и Манбиджа. Времен-
ный успех радикалов на пальмирском
направлении был ликвидирован в относи-
тельно короткие сроки. Древний город осво-
бодили вновь, на этот раз окончательно.
Ключевое значение имела Алеппская опе-
рация, в результате которой нанесен наиболее
тяжелый удар по ИГ. Помимо того, что этот
крупнейший город Сирии является ключе-
вым военно-стратегическим узлом, он счита-
ется второй столицей, его потеря означала
еще и морально-психологическое поражение
радикалов.
Отметим и такое событие, имевшее исто-
рическое значение: после того как Анкара и ее
союзники понесли тяжелые потери в боях за
Эль-Баб, турецкое военное руководство обра-
тилось к российскому командованию с прось-
бой об огневой поддержке. И она была оказа-
на: российские ВКС нанесли серию ударов по
позициям террористов. Это позволило турец-
кой армии быстро занять город.
Второй этап войны с участием России
вполне справедливо именовать переломным,
его завершение совпадает с освобождением
Алеппо.
РАЗГРОМ
Третий этап, окончившийся заявлением
нашего президента о разгроме ИГ в Сирии,
логично назвать завершающим. Его продол-
жительность – весь 2017 год. Военно-
политическим содержанием этапа стал окон-
чательный распад антисирийской коалиции.
При этом один из важнейших ее членов –
Турция фактически перешла на сторону союз-
ников Сирии, вступив в альянс, определяю-
щий ныне мирный процесс в этой стране.
Саудовская Аравия вошла в состояние холод-
ной войны с Катаром, инициировав его изо-
ляцию в арабском мире. При этом и Эр-Рияд,
и Доха резко переместили внешнеполитиче-
ский вектор в сторону Москвы. Возникший
на завершающем этапе войны в Сирии аста-
нинский формат переговоров по сирийскому
урегулированию оттеснил на второй план
ранее начатый женевский. Роль США свелась
к наблюдению за развитием мирного процес-
са. Отказ поддержать итоги проведенного
Эрбилем референдума о независимости зна-
чительно ослабил американское влияние на
курдов, мало изменив отношения Вашингто-
на и Анкары. В итоге Соединенные Штаты,
отбросив приличия, перешли к открытой
подготовке новой армии для войны против
законного правительства в Дамаске. Посколь-
ку значительную часть этих формирований
составляют курдские отряды, резко негатив-
ная реакция Турции не заставила себя ждать.
Военно-стратегическое содержание этапа
– локальные операции и боевые действия по
разгрому оставшихся оперативных группиро-
вок ИГ и других террористических организа-
ций. Следует выделить операции по деблока-
де Дейр-эз-Зора и последующему разгрому
прижатых к Евфрату двух группировок ИГ, а
также по взятию Ракки (неформальной сто-
лицы ИГ) контролируемыми США воору-
женными формированиями «умеренной» оп-
позиции. Турция, поначалу намеревавшаяся
участвовать в этой операции, затем отказа-
лась, не желая оказаться в одной команде с
курдами. Судорожные попытки США удер-
жаться в сирийском пространстве скорее
всего закончатся ничем – для этого нет
социально-политической базы.
К концу минувшего года
главные противники сирийской
государственности перестали
существовать как организованная
сила. Формирования запрещенного
у нас ИГ разгромлены. «Умеренная»
оппозиция по большей части
сложила оружие. С момента
вступления России в конфликт
война прошла три этапа.
Фиаско в трех Сириях
США лишились
плацдарма, союзника
и перспектив
на Ближнем Востоке
achtungpartisanen.ru
Владимир КРИВОРУЧКО,
доктор технических наук
Особенно остро и зачастую нега-
тивно он проявляется в содержании
документов о военной политике. Не-
обходимо осмыслить этот феномен.
Чтобы успешно противостоять новым
мировым вызовам, органам военного
управления предстоит упорядочить
понятийно-терминологическую систе-
му и соответствующую лексику.
В этом контексте представляется
актуальным обратить внимание на
сравнительно новый лингвистический
феномен. Он заключается, по наблю-
дениям автора, в устойчивом росте
понятийно-терминологического раз-
нообразия в областях деятельности,
связанных с современным военным
строительством.
Начнем с того, что вслед
за безопасностью оборона в
России стала именоваться
«национальной», причем не
столько для того, чтобы раз-
личать оборону как систему
мер вооруженной защиты
страны от обороны как вида
военных (боевых) действий,
сколько для красного слов-
ца. Проистекает это от «на-
циональных интересов» –
термина, импортированного
из США в постсоветский период.
Другой пример: отнюдь не только
для красного словца в последние годы
стал использоваться термин «управ-
ление обороной». Он употребляется в
наименованиях новых органов и ор-
ганизаций, появившихся по инициа-
тиве военного ведомства. Так, в 2014
году заступил на боевое дежурство
Национальный центр управления
обороной Российской Федерации,
предназначенный, как выяснилось, не
собственно для «управления», а для
«обеспечения»
централизованного
боевого управления и не абстрактной
«обороной», а Вооруженными Сила-
ми и выполнения других задач и
функций управленческого, контроль-
ного и информационного характера в
мирное и военное время. А в структу-
ре Военной академии ГШ ВС был об-
разован Военный институт (управле-
ния национальной обороной), при-
званный готовить соответствующие
кадры и вести профильную научно-
исследовательскую деятельность.
Кстати, манера заключать слова в
скобки в наименованиях военных
органов и организаций, как бы пояс-
няя, родилась в бытность министром
Анатолия Сердюкова, но сохраняет-
ся до сих пор. Вместо традиционно
лаконичных и сакраментальных наи-
менований появились такие нагро-
мождения, как Главное управление
научно-исследовательской деятельно-
сти и технологического сопровожде-
ния передовых технологий (иннова-
ционных исследований) Миноборо-
ны России (что такое
технологическое
сопровождение
технологий
, все
равно осталось загадкой), Военный
институт (военно-морской) военно-
го учебно-научного центра Военно-
морского флота «Военно-морская
академия» и т. п.
В основополагающем ФЗ «Об обо-
роне» (от 31 мая 1996 года) под обо-
роной понимается система политиче-
ских, экономических, военных, соци-
альных, правовых и иных мер по под-
готовке к вооруженной защите и
вооруженная защита Российской Фе-
дерации, целостности и неприкосно-
венности ее территории. Термин
«управление обороной» в нем отсут-
ствует. Однако он определен в законе
«О гражданской обороне» (от 12 фев-
раля 1998 года). Причем с тавтологи-
ей: управление гражданской обороной
– целенаправленная деятельность ор-
ганов, осуществляющих управление
гражданской обороной, по организа-
ции подготовки к ведению и ведению
гражданской обороны. Так
«управление» свелось к «ор-
ганизации». Тогда зачем
новый термин-синоним?
Сдается, что имеет место
вестернизация языка чинов-
ников с ориентацией по
ветру «эффективного менед-
жемента» в глобальной ры-
ночной экономике. Отсюда
ставший сегодня лексиче-
ским трендом «управленче-
ский» след во всех процессах
военного
строительства.
Примеров тому множество: «управ-
ление» развитием (вооружения, ин-
фраструктуры и т. п.), оборонным за-
казом, повседневной деятельностью
войск, боевым обеспечением, взаимо-
действием, боевым дежурством,
морально-психологическим клима-
том, воинской дисциплиной, боего-
товностью (вместо их поддержания),
рисками и даже неопределенностью
(вместо их снижения) и т. п.
Другой пример: все чаще в по-
следние годы упоминаемый термин
«интересы Министерства обороны»,
причем не только в судопроизвод-
стве, где он юридически уместен, но
и для административного куража.
Однако в нормативно-правовых до-
кументах по вопросам обороны, в
частности в положении о военном
ведомстве (утвержденном Указом
президента РФ от 16 августа 2004
года) слово «интересы» употребляет-
ся прежде всего в сочетании «инте-
ресы обороны».
Но по существу нет и не может
быть у военных в их профессиональ-
ной деятельности никакого другого
«интереса», кроме как «мужественно
защищать свободу, независимость и
конституционный строй России,
народ и Отечество». И негоже заме-
щать «интересом» почетную обязан-
ность и воинский долг.
Наибольшее понятийно-термино-
логическое словоблудие сегодня на-
блюдается в военно-технической по-
литике, где конвергенция техниче-
ского и военного образования еще
далека от совершенства. Особенно
ярко это проявляется в работах по
обоснованию и объяснению Госпро-
граммы вооружения – стержня всего
военного планирования в современ-
ной России.
Для идейного обоснования этих
планов пускается в оборот заумный
«кластерно-венчурный принцип», на-
мечаются к капитальному строитель-
ству «инновационный венчурно-
лабораторный кластер», «научный
кампус» и другие беспрецедентные
для военных начинания.
Невдомек новаторам, что термин
«венчурный», рожденный на Западе
в среде частных инвесторов, созна-
тельно рискующих на рынке расту-
щих инновационных предприятий и
фирм (стартапов), даже там не при-
меняется в отношении бюджетных
вложений.
Видимо, современный военно-
научный комплекс в составе научных
и научно-образовательных организа-
ций военного ведомства для решения
задач такого рода уже непригоден, ибо
он недостаточно венчурный ни по
духу, ни по организационно-правовым
формам, малоприспособленным к
предпринимательству.
Как тут не вспомнить вечную ди-
лемму: «Если бы молодость знала!
Если бы старость могла!..» Тревожит,
однако, то обстоятельство, что эта
дилемма в условиях высокого дина-
мизма современного мира резко по-
вышает риск государств либо гло-
бально (и фатально) зевнуть в воен-
ных инновациях, либо глубоко окон-
фузиться, ошибочно сделав на них
ставку с роковыми последствиями в
войне будущего.
И с научной, и с практической
точки зрения интересны вопросы о
причинах и последствиях наблюдае-
мого понятийно-терминологического
хаоса в области военной политики и
военного строительства. Так, есть
мнение, что современное разнообра-
зие и витиеватость понятий отвечают
тенденции перехода от прогнозирова-
ния будущего к его конструирова-
нию, построению новых смыслов и
концептуальных схем в динамично
меняющемся мире. Примечательно,
что новые смыслы и концептуальные
схемы считаются более жизнеспособ-
ными в сочетании с возможностью
освоить соответствующие бюджетные
вложения, в том числе капитальные.
Поэтому есть и такое суждение –
поддержание (в том числе непредна-
меренное, инстинктивное) посред-
ством тарабарщины в сфере военного
строительства режима имитации и
«мутной воды», в которой, как из-
вестно, удачливее рыбалка.
С любой точки зрения, судя по со-
временной лексике, следует констати-
ровать тревожный интеллектуальный
упадок в среде военных профессиона-
лов, включая представителей научной
элиты, плеяда которых после кризис-
ных 90-х годов заметно поредела. А
утраченный потенциал вряд ли вос-
полним в обозримой перспективе.
Показуха, вранье и некомпетент-
ность, погубившие в свое время
СССР, становятся опасным внутрен-
ним вызовом и в военной организа-
ции современной России. И этой
опасности придется противостоять.
И словом, и делом. Начать можно с
качественного переиздания Военно-
энциклопедического словаря.
На сайте vpk-news.ru
есть расширенная версия этой статьи
Критическая
болтология
Эффективные менеджеры сказали свое слово
в обороне страны. И не одно
В современных исследованиях проблем армейского строительства и в практике управления
военной организацией государства наблюдается феномен усиления разнообразия
профессиональной лексики.
МОНИТОРИНГ
baltnews.ee
Приходится констатировать
интеллектуальный упадок
военных профессионалов,
включая научную элиту
